sima_korets | (no subject)

Под влиянием Миллера решила прочесть Достоевского. Взяла "Идиота", которого давнее всего остального не перечитывала. И увидела все новыми глазами. Конечно же, князь Мышкин - это Йешу, это, наверно, и до меня замечали, но мне как-то удалось на этот раз преодолеть все отвлекающие маневры Достоевского и просчесть именно в этом ключе. Там даже есть Гефсиманский сад, где он, гуляя, размышляет, уехать ли ему обратно в Швейцарию или же остаться и погибнуть. Настасья Филипповна - падшая святая, которая есть у него в каждой книге. Ей противостоит "порядочная девушка", которая, как и в других книгах, готова тоже продать себя для чьего-то спасения, но понимает людей и разбирается в жизни гораздо хуже, чем "падшая" и совершенно не чувствует глубины своего падения, думая, что оно послужит к ее чести. С самим Достоевским связано все самое худшее, что несет в себе общество - знание протокола, субординации, условности, из плена которых так хотят вырваться его герои и против которых они, так бесполезно протестуя, гибнут, ничего не изменив и ничего никому не доказав. И еще одна черта в Достоевском - знание людских слабостей и умение ими воспользоваться для своей пользы - привлекает и отталкивает одновременно. Тема смерти, казни, обреченного на смерть больного, сплетающаяся с темой возможной справедливости, достижения счастья для всех через жертву, берущая свое начало в личном переживании Д., хотя и вызывает восхищение своей пронзительностью, свидетельствует скорее о мелочности - оттуда и Ипполит. И еще один герой - шут, отвратительный и трагический, которого Булгаков превратил в Коровьева и Бегемота, Достоевский же обязательно наделяет его всем спектром человеческих качеств и неразрешимым противоречием между животным и человеческим началом. Есть еще тема денег, такая болезненная, что он не рискует приблизиться к ней, она как бы мелькает в отдалении, в полученных наследствах, карточных выигрышах, ростовщиках, деловых людях, в общественных противоречиях между бедными и богатыми. Весь этот набор он тащит за собой из романа в раман, устраивая события, встречи и разговоры безо всякой заботы о правдоподобии и вовлекая своего читателя в некое подобие болезненного бреда.

Flat | Top-Level Comments Only

Давление атмосферного столба?:)
Я все никак не могла понять для себя, как такой чуткий и умный человек мог быть зоологическим антисемитом, особенно в его времена "женского вопроса" и вольнодумия. Только теперь увидела, что он умен, но совсем не добр. Надо было прожить большую жизнь, чтобы понять, как человек может понимать, не сочувствуя.

мне кажется, дело не в доброте. Просто людям 19 века, невзирая на веяния и прочие "женские вопросы" было невероятно трудно сдлеать ментальное усилие и признать еврея равным христианину. Впрочем, это настолько запутанная вещь - этот зоологический антисемитизм, настолько глубокие струны затрагивает, что разбираться в этом - неблагодарное занятие. Я когда впервые - в детстве - натолкнулась на это у обожаемого Гоголя, была потрясена. А потом приняла это как данность - вот такой был вывих, можно сказать, что дань времени у моих любимых писателей. "Трудно полюбить еврея - а надо", как было удачно сказано чуть позже.
А современникам Достоевского и не надо было.

Не все современники Достоевского и Гоголя были на них похожи в этом смысле.
Что касается меня, тут была странная история. Мне не хотелось размежевываться со своими любимыми писателями. Но отказываться от своего еврейства я не была готова из гордости. Поэтому я нашла для себя какую-то странную позицию - внутренне себя не причислять ни к кому, но вслух, буде возникнет такая тема, громко провозглашать, что я - еврейка.
И тем не менее до сих пор мне трудно представить себе Гоголя, Достоевского или Блока и Булгакова в роли соседских мальчишек, кричащих в спину "жид, жид, по веревочке бежит"!